AI лишит нас работы

Эпиграф

Дисклеймер

В этой статье я не собираюсь рассуждать о том, возможен ли в принципе AGI (универсальный искусственный интеллект), насколько скоро он появится, или о том, будет ли он добрым по отношению к людям, или уничтожит человечество. Чтобы не спорить о терминах, дальше я буду писать про AI технологии, имея в виду такие технологии, которые способны заменить людей в их работе: можете называть это AGI, можете просто «достаточно умным AI», это не так важно. Я хочу поговорить исключительно об экономической стороне вопроса: как это технологическое изменение повлияет на экономику и как это может коснуться каждого из нас, а также чего нам стоит (или не стоит?) бояться.

Почему мы так боимся потерять работу

Работа – это не базовая человеческая потребность. Я довольно часто встречаю в статьях или разговорах с людьми фразы вроде «AI лишит нас работы». Каждый раз мне хочется ответить: «Окей, а минусы будут?». Работа – это не какое-то фундаментальное благо, без которого мы не можем жить. Мы вынуждены работать в современном мире, но это не значит, что работа имеет какую-то особую ценность сама по себе. Конечно, я понимаю, почему люди боятся потерять работу. В первую очередь, для большинства людей, занятых наемным трудом, работа = стабильный доход, возможность накормить себя и семью, оплатить аренду квартиры и подписку на Spotify/Xbox.

Боязнь потерять работу из-за новой технологии – совсем не новая штука, и люди сталкивались с этим всегда, с тех пор, как существует наёмный труд. В книге «Деньги: увлекательная история самого почитаемого и проклинаемого изобретения человечества» Джейкоб Гольдштейн рассказывает историю движения луддитов, квалифицированных английских ткачей. В XIX веке в Англии появились механические станки, которые позволили владельцам фабрик нанимать дешёвую неквалифицированную рабочую силу и снижать затраты на производство тканей. Из-за этого ткачи, которые раньше высоко ценились, остались без работы, потеряли статус и обеспеченное будущее, и в итоге объединились в движение, которое громило и сжигало фабрики. Гольдштейн делает следующий вывод из этой истории:

Человечество в итоге выиграло от этого технологического изменения. В среднем люди сейчас живут намного лучше, чем в XIX веке: мы научились лечить многие болезни, качество еды и прочих благ, которые может себе позволить средний рабочий, выросло несравненно. Но платой за наше сегодняшнее благополучие стало значительное ухудшение жизни рабочих, которых заменяли машины.

Ничего вам не напоминает?) А это, между прочим, 1867 год, т.е. написано 160 лет назад. Это цитата из знаменитого «Капитала» Карла Маркса. Среди прочего, Маркс вводит интересное понятие отчуждения. Мы (наёмные рабочие) трудимся, создаём какой-то ценный продукт, но результат нам не принадлежит (отчуждение продукта труда); мы не контролируем процесс производства (отчуждение процесса труда); мы перестаём быть субъектом, и становимся ресурсом (отчуждение от родовой сущности); и, наконец, мы видим в своих коллегах только ресурсы или конкурентов (отчуждение от других людей). Всё это приводит к тому, что при капитализме наёмный труд переживается как необходимость, как средство выживания. Тезис «Работа – это не базовая человеческая потребность» верен, только если мы рассуждаем о человеке вне рамок экономической системы или общественных отношений. Но, к сожалению, в современном мире капитализма мы вынуждены работать, чтобы выживать.

Труд облагораживает человека?

Хорошо, про капитализм понятно. Но, может быть, человеку нужна работа, чтобы чувствовать себя хорошо? Может быть, без неё мы все начнём сходить с ума? Это тоже заблуждение. Осмысленная деятельность действительно является базовой потребностью, но наёмный труд – нет. Людям необходимы: агентность (возможность влиять на мир), компетентность (ощущение что «я умею»), смысл (ощущение, что жизнь не пуста). Работа может удовлетворять эти потребности, но она не единственный и точно не обязательный способ. Исследования (эксперименты с безусловным базовым доходом, ранним выходом на пенсию, и другие) демонстрируют, что, если работа заменяется творчеством, заботой о других, обучением, участием в сообществе, физической активностью и т.п. – психическое состояние часто улучшается. Люди эволюционно приспособлены что-то делать, помогать другим, решать задачи, даже играть. Но у нас нет эволюционной необходимости работать 40 часов в неделю в обмен на возможность жить, и уж тем более нет необходимости связывать свою самооценку с показателями продуктивности.

Раньше было лучше

Давайте снова обратимся к дедушке Марксу за современной цитатой из 1867 года:

Продолжительность рабочего дня человека очень сильно менялась в ходе истории. Так, например, некоторые антропологические исследования говорят о том, что охотники-собиратели были заняты работой всего 3-5 часов в день (хотя более консервативные оценки говорят о 5-9 часах в день). Но это была «работа» без жёсткого расписания и без отчуждения труда. При этом пик продолжительности рабочих часов пришёлся на периоды первой и второй промышленных революций: XIX и начало XX века, до того, как были введены нормы рабочего дня – люди тогда могли работать по 10 часов, 6 дней в неделю. Удивительно, не правда ли? Машины увеличивали производительность, а люди при этом стали работать больше! Технологии, которые, казалось бы, должны были помочь людям, работали против них (по крайней мере, против рабочего большинства). Продуктивность всего лишь создаёт возможность сократить рабочее время, но реализуется она только при определённом распределении власти/дохода.

Давайте взглянем на XX век. 8-часовой рабочий день был введён больше 100 лет назад: в России в 1917, в Германии в 1918, в Великобритании в 1919. И хотя годовое количество рабочих часов продолжило немного снижаться за счёт больничных, отпусков и прочих социальных гарантий, оно почти не уменьшалось с 1950 годов. А теперь вспомните, какой огромный технологический прогресс произошёл с того времени: компьютеры, автоматизация, новые материалы и энергия, удалённая работа. Если мы посмотрим на статистику, продуктивность за это время выросла в разы. Стали ли мы работать меньше, чем 70 лет назад? Пересмотрел ли кто-то нормы рабочего дня, введённые в начале XX века? Иронично, что некоторые страны (например, Греция) пересматривают эти нормы… в сторону увеличения рабочей недели! Возникает логичный вопрос: а к чему мы, собственно, стремимся?

Какая цель у нашей экономики?

Каждый раз, когда речь заходит об оценке экономической ситуации, непременно вспоминают про ВВП. Мы его тщательно считаем, измеряем и стремимся непрерывно его наращивать, иначе наступит кризис, безработица, и всем станет жить хуже. Обсуждение ВВП особенно часто возникает в последнее время в связи с нынешним бумом AI. Например, OpenAI создал GDPval – бенчмарк, с помощью которого они измеряют полезность своих моделей для экономики. «Мы начали с концепта ВВП как ключевого экономического показателя» – пишут они в своём блоге. Другая компания, Epoch AI, разработала модель GATE, которая симулирует то, как развитие AI и автоматизации будет влиять на макроэкономику. Они используют ВВП, чтобы продемонстрировать, что вложения в AI – это не просто трата денег, и что ВВП будет расти, даже если AI заменит большое количество людей. Я не хочу сказать, что ВВП сам по себе бесполезная мера – я лишь хочу сделать акцент на том, что рост ВВП – это не тот показатель, который мы должны оптимизировать.

Я писал уже почему нам не нужен рост ВВП. Если коротко: ВВП не отражает качество жизни. Фиксация на ВВП и стремление постоянно поддерживать рост экономики – это пример закона Гудхарта: «Когда мера становится целью, она перестает быть хорошей мерой». Рост ВВП (даже если его разделить на душу населения) не означает роста качества жизни. Например, во время войны ВВП может расти за счёт производства оружия, или новая болезнь может вызвать рост ВВП в медицине за счёт новых исследований и лекарств. Существуют другие критерии оценки качества жизни, например, индикатор подлинного прогресса (genuine progress indicator, GPI). Он стремится оценить именно вклад экономической деятельности в качество жизни населения, а не просто рост производства. На картинке внизу из статьи 2007 года видно, как ВВП в США продолжает расти с 1970х годов, при этом GPI с тех пор не растёт (т.е. условно уровень жизни людей в США в среднем не вырос с 70х годов).

В современной экономике мы стремимся производить всё больше, чтобы избегать кризисов и безработицы: это т.н. «экономика вечного роста» (на планете с ограниченными ресурсами!). Но при этом, если бы мы смогли построить такую систему, которая бы ориентировалась не на ожидания инвесторов, а была бы оптимизирована на поддержание и улучшение жизни человека, – то нам не нужно было бы думать о том «есть ли нашей экономике куда расти».

Что нас ждёт

Давайте рассмотрим несколько возможных сценариев развития экономики и общества на пути к полной автоматизации.

Стадия 1 (промежуточная): AI способен заменить только часть профессий.

Это сценарий, когда AI стал эффективнее человека, но только в части профессий. Акцент на слове «эффективнее»: это означает, что он не только способен совершать действия на том же уровне, что и человек, но он ещё и дешевле, или как минимум, сопоставим с человеком. AI, который тратит миллионы токенов для решения простой задачи для школьника, экономически невыгоден.

Тут всё просто: мы не раз в истории человечества сталкивались с тем, как технологии заменяют человека. Люди, которые были замещены машинами, вынуждены осваивать новые профессии. Но технологический прогресс также и создаёт новые, ранее не существующие профессии. Например, в США сегодня 60% людей заняты в профессиях, которых просто не существовало в 1940 году: это говорит о том, что 85% роста занятости с тех пор обусловлено технологическим прогрессом. Главное отличие сегодняшней трансформации состоит в том, что она может оказаться гораздо более быстрой: и это может очень болезненно сказаться на людях, теряющих работу, особенно без вмешательства государства.

Стадия 2: AI заменил все профессии, люди больше не работают.

Если мы придём к тому, что AI полностью заменит человеческий труд и все профессии, то наша сегодняшняя модель капитализма перестанет работать. Современная модель полностью зависит от потребления, которое возможно только за счёт заработной платы: мы работаем → получаем зарплату → тратим эти деньги обратно в экономику. Если всех заменит AI, компании могут достичь беспрецедентной производительности, но покупательная способность потребителей может полностью исчезнуть из-за массовой безработицы, что приведет к краху совокупного спроса. Именно поэтому нам понадобятся новые формы экономики и общественного договора – и от того, как мы их выберем и реализуем (и как скоро начнём этим заниматься), будет зависеть сценарий развития: он может быть как оптимистичный для большинства из нас, так и очень антиутопичный.

Другой вопрос, который я часто встречаю в обсуждениях о развитии AI: «А кто, собственно, будет покупать товары, если всех заменит AI?».

Оптимистичные сценарии

Для начала давайте представим оптимистичный сценарий, где владельцы AI капитала всё-таки решили им поделиться с простыми людьми (или их заставило это сделать государство). Какие могут быть механизмы (пере)распределения благ в такой экономике?

• Безусловный базовый доход (ББД) – пожалуй, главный и наиболее часто упоминаемый механизм. Это выплата, которая предоставляется индивидуально, на безусловной основе, всем членам общества. Существуют исследования, которые оценивали математические условия, при которых прибыль от AI капитала сможет устойчиво финансировать ББД. Они пришли к выводу (в рамках своей модели), что для выплаты ББД в размере 11% от ВВП (около $1000 в месяц на взрослого в США) AI должен достичь уровня продуктивности, в 5-7 раз превышающего текущие показатели автоматизации. При этом, если увеличить налог на AI капитал с текущих 15% до 33%, то необходимо лишь 3-кратное увеличение продуктивности.

• Налог на AI («robot tax») – государства могут установить специальный налог для владельцев AI капитала, и увеличивать его по мере увеличения производительности (и растущей безработицы), чтобы использовать эти деньги для перераспределения ресурсов и недопущения концентрации богатства в одном месте.

• AI и вычислительные мощности как национальный ресурс (подобно земле или нефти) – AI становится общественной (или кооперативной) собственностью и прибыль распределяется в виде дивидендов всем гражданам, обеспечивая существование по типу «суверенного фонда благосостояния».

Все эти механизмы описывают оптимистичный сценарий, утопию автоматизированного будущего из книжек футуристов: AI освобождает человечество от «наемного рабства», позволяя людям заниматься исключительно творческим трудом, саморазвитием и наукой, пока AI обеспечивает материальное изобилие. К сожалению, этот сценарий требует большой политической воли для реализации, и, скорее всего, потребует много времени.

Пессимистичные сценарии

Пессимистичные сценарии системно легче реализуются в том смысле, что они не требуют никаких активных политических действий: они случатся, если AI технологии продолжат развиваться, а мы, как общество, никак это не будем контролировать экономически. В подобных сценариях доходы концентрируются в руках крошечного меньшинства владельцев AI капитала, в то время как остальное население оказывается экономически ненужным и исключенным из распределения благ. Некоторые называют это нео-феодальным капитализмом, или технофеодализмом, поскольку основной источник дохода и власти смещается от труда к собственности на ключевой производственный ресурс (AI). В такой системе владельцы AI капитала получают чистую ренту: они получают прибыль не за предпринимательский риск, а за контроль над незаменимым активом.

Возможны также промежуточные варианты, в которых существует элита, которая продолжает работать (например, в сферах контроля AI), но большинство людей живёт относительно бедно. Например, государства могут ввести ББД, но сделают его минимальным: люди не умрут от голода, но экономическое и социальное неравенство вырастет колоссально. Растущее неравенство вообще может стать главной проблемой: не только внутри стран, но и между странами. Государства, которые раньше других смогут добиться успехов в AI автоматизации, смогут диктовать условия менее развитым странам. Наконец, если совсем не контролировать процесс, мы можем оказаться в ситуации, когда всё вокруг резко перейдёт к автоматизации, при этом в отсутствии социальной помощи от государства огромное количество людей окажется без средств к существованию. Здесь самые мрачные сценарии могут привести как к авторитаризму, так и к массовым протестам и революциям отчаянных людей.

Эпилог

Давайте вернёмся к эпиграфу, который я выбрал для этой статьи.

Тот прогресс AI, который мы с вами наблюдаем сейчас, – это, возможно одно из самых крупных технологических изменений. И нам действительно нужно быть готовыми меняться, но меняться мы должны не только на уровне отдельных профессий или навыков. Нам нужно менять способы мышления, экономические модели и общественные договоры. Появление AI не показало нам ничего нового: оно лишь ещё острее показывает нам недостатки современной экономической системы.

Вопрос не в том, лишит ли AI нас работы. Вопрос в том, сможем ли мы использовать этот технологический скачок для того, чтобы в итоге все стали жить лучше?